[AVN]

365 батарея располагавшаяся на месте 77-й стационарной зенитной батареи действительно с небольшой натяжкой можно назвать фортом. Батарея имела подземные погреба боезапаса, газо и бомбоубежища, соединенные подземными ходами. Большая часть этих сооружений была уничтожена в ходе боев. Даже сохранившиеся два дворика скорее всего более поздней постройки (во всяком случае они перестроены) диаметр настоящих двориков батареи был намного больше и имел 4 ниши.

[starcom]

Запорожко Александр Павлович

По следам подвига. Часть 3

Вышли из строя две пушки, но орудия Данича и Стрельцова живут, они еще в состоянии стрелять по врагам. У них, правда, разрушены котлованы, дворики засыпаны землей, но через некоторое время люди и материальная часть снова в боевой готовности, шестнадцать часов подряд немцы атаковали высоту, четыре штурма подряд выдержала батарея. Немцы не продвинулись ни на один метр, а их ряды основательно поредели и к концу дня они недосчитались солдат и офицеров. Наступила ночь. На батарее осталась горсточка бойцов, а немцы все нажимали. Фашистские автоматчики, пользуясь темнотой, полукольцом окружили батарею. В эту ночь на батарее обнаружили труса, предателя, дезертира. Красно-флотец Брылев, изменив Родине, присяге, военному долгу, бежал с позиции. Его задержали посты, выставленные вокруг батареи. Пьянзин назначил состав суда, который тут же в землянке судил преступника. За дезертирство и измену он приговорен к расстрелу. Через несколько минут за котлованом 4-го орудия приговор был приведен к исполнению. Близилась последняя решительная схватка. Фашисты, еще ночью окружившие батарею, не спешили с атакой. Они ждали подкреплений. На батарее замолча-ли последние два орудия - нет снарядов. Артиллеристы отражают атаку стрелковым оружием.

«Базовиков с группой бойцов ведет огонь из дзота. У него в руках ручной пулемет. Много немцев полегло от его метких пуль, но живые враги упорно ползут все ближе и ближе. С пулеметом в руках выбирается он (Базовиков) на крышу дзота и огненной струей разит фашистов в упор. Чудес не бывает - вражеская пуля обрывает жизнь героя. Сержант Шкода со своими бойцами держит оборону в другом секторе. Гитлеровцы подвергают батарею длительной пятичасовой осаде. Они применяют гранаты, используют взрывчатку, забрасывают в щель дымовые шашки. Шкода держится, помощников становится все меньше и меньше, но дзота он не сдает. На подмогу немцам приходят танки. Они в упор расстреливают дзоты. Все они - доблестные защитники советской земли гибнут, не выпуская из рук оружия, сражаясь до последнего вздоха. Из окопов раздаются винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Это на помощь одиночкам при-ползли раненые. Их сегодня перевязывал писарь Кармазин. Пономаренко уже погиб. Раненые не хотят уходить. Враг неистовствует, фрицы стреляют со злобой и остервенением» (Н. Воробьев).
«Общее руководство атакой на форт осуществлял кавалер рыцарского креста полковник фон Холтитц - командир 16-го пехотного полка. За время двух подготовок к захвату форта (вместе с зимним) было выяснено, что вокруг форта оборудованы очень развитые и сильные укрепления. Поэтому было принято решение начать их преодоление после планомерной огневой обработки в течении двух дней артиллерией всех калибров. Как стало видно после занятия форта, некоторые из ДОТов были и вправду разрушены сильным обстрелом, однако, общая боевая устойчивость форта значительно не пострадала». (Оперативный отдел 22-й ПД).
Как только брызнули первые лучи солнца, на батарею поползли волны дыма. Бойцы надели противогазы - противник ставит дымовую завесу, определил Пьянзин - под ее прикрытием он и начнет атаковать нас. И, действительно, но косогору к батарее двинулись вражеские танки, а за ними пехота. Зенитчики вступили в бой. Раздались орудийные выстрелы, заговорили пулеметы и полуавтоматы в дзотах, где с бойцами засели комиссар Уваров, и комиссар Чирва. Старший лейтенант Пьянзин с группой краснофлотцев - истребителей танков залег с противотанковым ружьём не далеко от командного пункта.

Немецкие танкисты нащупали огневые точки зенитчиков и открыли прицельную стрельбу. Сержант Данич вместе с расчетом погиб. Прямым попаданием был разбит и дзот, из которого вели огонь старший политрук Уваров и секретарь комсомольской организации Чирва. Оба героя пали смертью храбрых. Героически удерживал порученный ему рубеж сержант Гончаров с горсткой бойцов. Только за два последних дня он истребил свыше тридцати гитлеровцев, но и сам был сражен фашисткой пулей. Враг прорвался на позицию. Завязалась жесткая схватка. Отступать было некуда, отступить было нельзя. Ценой огромных потерь врагу все же удалось ворваться в дзот и только тогда, когда там некому было отстреливаться. Гитлеровцы нашли лишь десять убитых бойцов, двух раненых и одного контуженного, полузасыпанного землей зенитчика».
«В одном доте прямым попаданием в амбразуру убило тридцать человек. Но десятеро уцелевших бойцов дрались точно дьяволы. Они стащили тела мертвых товарищей к разбитым бойницам, точно мешки с песком. - Саперы вперед! - Закричали пехотинцы. Огнеметчики направили жерла своих аппаратов на страшную баррикаду. Пошли в дело ручные гранаты. Некоторых немецких солдат рвало. Но лишь во второй половине дня четверо трясущихся и утративших человеческий вид русских выползли из-под развалин. Они сдались после того, как застрелился их политрук» (Пауль Карель Восточный фронт).

«Долго обороняли караульное помещение бойцы под командованием старшины II статьи Ивана Шелега. К моменту, когда гитлеровцы прорвались на позицию, сре-ди подчиненных Ивана Шелега был убит Новиков, ранены Шмаль, Марченко, Ванюшенко. В строю оставалось шесть человек. - Гитлеровцев бесит, что наша горстка бойцов вот уже шесть дней держит высоту. Выпущенная фашистом в упор очередь настигла Ивана Шелега: пуля пробила ногу выше колена. Боевые друзья занесли его в блиндаж и сделали перевязку. Боль затихла, и Шелег залег за пулемет. Рядом с ним изготовился к бою краснофлотец Михалев. Раненые краснофлотцы Ванюшенко, Марченко, Скляренко, желая хоть как-то помочь товарищам, подползли к ним и начали набивать диски патронами, подавали гранаты. Немецкие солдаты напоролись на огонь бойцов лейтенанта Пустынцева. Завязались бои возле командного пункта. Здесь тоже находилось несколько раненых бойцов. В их числе был и Иван Стрельцов. Проведя ночь в забытьи, он очнулся только утром. Все вокруг грохотало». (Е. Игнатович).

И вновь атакуют немцы. «Атаку возглавляли командир 1-го батальона 16-го пехотного полка майор Арндт, командир 3-го батальона 16-го пехотного полка кавалер рыцарского креста гауптманн Шрадер, и командир 3-й роты 744-го саперного батальона оберлейтенант Хейер, а также командир 1-й батареи 190-го дивизиона штурмовых орудий гауптманн Кэзар.
Время для атаки было выбрано в ранние утренние часы сегодняшних суток (03.00ч), причем атака планировалась без предварительного артиллерийского удара по форту «Сталин», который мог ее раскрыть (внезапность, обман противника о цели наступления). К 3.00 часам ночи на исходные позиции согласно плана вышли батальоны и саперные отделения». (Генерал-майор Вольф).
«03.50. Настал час пехотинцев подняться из окопов. Под прикрытием артиллерийского огня пехота и саперы ударили по противнику на главных рубежах». (Пауль Карель. Восточный фронт).

«Стрельцов с трудом поднялся, взял валявшийся рядом трофейный автомат, залег. Открыл огонь по приближающимся гитлеровцам. И в тот же миг сзади разо-рвалась граната. Стрельцов потерял сознание. Очнулся от неимоверного грохота. У радиостанции увидел командира батареи. Старший лейтенант Пьянзин еле дер-жался на ногах. На его выгоревшей гимнастерке с правой стороны груди Стрельцов разглядел большое кровавое пятно - Иван Семенович получил еще одно ранение. «Враг на позиции. Что делать?» - Подумал Стрельцов. - Это конец. Но только не плен». Достал из кармана трофейный пистолет. - Бросьте эти штучки, сержант, - строго проговорил Пьянзин. - Каждую пулю выпускать только по врагу. В этот критический момент Пьянзин приказал Петру Липовенко собрать всех легко раненых и прорываться к своим любыми путями. - Иди, слышишь, иди быстрее… Командир взял в руки микрофон. В это день - 13 июня 1942 года - старший лейтенант Пьянзин несколько раз передавал с батареи тревожные сообщения.
«Нас забрасывают гранатами, много танков, прощайте товарищи, добывайте победу без нас». (И. Пьянзин).
«Ведем борьбу за дзоты, только драться некому - все переранены».
«Около 15 часов, последний раз прозвучал голос командира героической батареи: «Биться некому и нечем, открывайте огонь по командному пункту, тут много немцев». Я спросил Пьянзина:
- Не спешишь, Иван?
- Нет, - твердо ответил Иван Семенович, - открывайте огонь, немедленно… Вызываю огонь на себя». (Е. Игнатович).
«В этих ожесточенных боях два батальона 16-го пехотного полка понесли тяжелые потери. Вскоре не осталось ни одного офицера. Лейтенант из «командирского резерва» возглавил оставшихся бойцов стрелковых рот двух батальонов» (Пауль Карель).
«О боевом руководстве атакой окончательного доклада еще дать нельзя, так как бои вокруг форта закончились только в 15.00 часов дня, и командный состав в настоящее время еще находится на местах боев. В заключении можно утверждать, что в боях вокруг форта «Сталин» речь шла об одном из самых трудных заданий, которые ставились до сих пор подразделениям дивизии. Успех был обеспечен смелыми действиями офицеров и солдат, каждый из которых понимал, какое значение имеет овладение фортом для дальнейшего штурма Севастополя» (Генерал-майор Вольф 13.06.1942 г.).
Известный советский писатель Леонид Соболев писал:
«И если бы орудия могли плакать, кровавые слезы падали бы на землю из раскаленных жерл, посылающих снаряды на головы друзей, братьев, моряков - людей, в которых жила морская душа, высокая и страстная, презирающая смерть во имя победы!».


Не многим из зенитчиков суждено было остаться в живых, тем более уцелеть на последних метрах Севастопольской земли - Херсонесе.
Еще меньше, их осталось и увидело победный 45 год.
После орудийного шквала, когда последние немецкие танки, направленные на штурм высоты, были сожжены, а пехота, разгромленная снарядами наших батарей, вынуждена была очистить высоту, вышли из полуразрушенных ДЗОТов несколько раненных краснофлотцев и медленно поползли к нашим позициям. В числе немногих раненых, выползших из окружения, был краснофлотец Петр Липовенко. Он еще не залечил ран, но дрался уже в другом месте в «Северном укреплении», где успел уничтожить еще десятка два немцев. (П. Мусьяков).

Мужество и стойкость проявил он ещё в декабрьских боях и был награждён медалью «За отвагу». Когда враги заняли позицию 365-й батареи, Пётр Николаевич Липовенко, выполняя приказание Пьянзина, сумел незаметно покинуть высоту и добраться до соседней 366-й батареи. Командовал ею лейтенант Самойлов Сергей Ефимович. Стояла она в Северном укреплении. 20 июня 366-я зенитная батарея 114-го дивизиона была окружена противником. Личный состав проявил невиданную стойкость и героизм при защите форта «Ленин». Больше часа позиция
батареи была в огне. Затем под прикрытием дымовой завесы и одного танка немцы пошли в «психическую» атаку. Танк остановился около траншеи. Отходить больше некуда. Горстка бойцов, под руководством военкома батареи политрука А.О. Кустачёва вступила в смертельную схватку. Оставшееся в строю орудие обслуживал неполный расчёт. Батарея молчала. Но, имея печальный опыт борьбы за высоту 60.0, фашисты не рискнули идти в атаку лишь силами пехоты. Гитлеровцы действовали осторожно, и им удалось вывести из строя почти весь расчёт уцелевшего орудия зенитчиков. У пушки остался один Пётр Липовенко. И он принял неравный бой.
Краснофлотец сам зарядил орудие, навёл его и открыл огонь. Выстрел, второй и танк остановился. Липовенко переносит огонь на автоматчиков. Он продолжал наводить пушку на скопление фашистов. Потом бросился к снарядному ящику, но тот оказался пустым. Тогда он поднялся во весь рост и с громким криком: «За Родину, вперёд!» устремился на вражеских солдат. Затем краснофлотец врывается в ДЗОТ и в рукопашной схватке убивает трёх фашистов, но пуля настигла его. Так краснофлотец Пётр Липовенко пал в боях за Севастополь. (Е.Игнатович)

Тяжёлыми оказались ранения у Ефима Матвеевича Матвеева, бывшего командира взвода управления легендарной 365-й зенитной батареи. После долгого излечения Ефим Матвеевич ушёл на инвалидность. «В тяжёлом состоянии Дмитрий Денисович Скирда был вывезен на Кавказ. И врачи всё-таки вылечили его и вернули в строй - воевал в составе 83-й бригады морской пехоты помощником командира взвода автоматчиков». (Е.Игнатович). После вторичного ранения и излечения попадает служить в свой родной 1-й (61-й) Гвардейский зенитно - артиллерийский полк. «Иван Иванович Стрельцов, один из героических защитников 365-й батареи, оставшийся в живых, восемь месяцев находился на излечении в госпитале в Ташкенте. Тридцать два осколка было извлечено из его тела». (Е.Игнатович). После госпитального лечения ушёл на инвалидность, но продолжал трудиться в меру своих сил.
«Очнулся Иван Шелег только через два дня - Хлопцы! - крикнул Шелег - кто слышит меня? Михалёв, ты жив? Первым отозвался Михалёв. А потом болезненным стоном откликнулся и Марченко, чуть слышно шевельнул губами Ванюшенко. К вечеру проделали узкую щель и через неё выбрались наверх. Севастополь горел. Иван Шелег в ночной темноте вывел с трудом передвигавшихся товарищей к Сухарной балке». (Е.Игнатович)
«Около 3-х месяцев они лечились в госпитале в Пятигорске, а потом снова фронт». (Е.Игнатович)
«С глубокой болью в сердце я смотрел на черепа и кости моих сослуживцев, героев обороны Севастополя, отдавших жизнь за счастье будущего молодого поколения. Вдруг я увидел у входа на командный пункт батареи останки человека высокого роста, на костях рук которого висели сохранившиеся нашивки старшего лейтенанта с пятиконечной звездочкой. Рядом лежало ржавое противотанковое ружьё. Из этого ружья 13июня 1942 года старший лейтенант Пьянзин стрелял по фашистским танкам. Лежала и наша советская каска с пробоиной слева. Сомнений не было, это останки Героя Советского Союза Ивана Семеновича Пьянзина. Позднее по решению Севастопольского Горкома партии и горисполкома, состоялось перезахоронение. И теперь могила Пьянзина находится на кладбище Великой Отечественной войны». (Е.Игнатович)

«Вот я снова стою на возвышенности, которая на военных картах именуется «высотой 60.0». Здесь на этой высоте, боролись и умирали люди, беззаветно любившие свою отчизну, яростно ненавидевшие врага. Здесь, на этой высоте, крепко стояла и мужественно билась с подлыми фашистскими захватчиками батарея 365. Она до конца выполнила свой воинский долг и держалась, пока не пал её последний защитник. Я хожу по истерзанной земле, дышу воздухом, который как бы ещё наполнен гулом недавних битв. Я вижу и осязаю предметы, бывшие немыми свидетелями бессмертной славы защитников Севастополя. Вот разбитые и изуродованные стволы пушек Данича и Стрельцова, вот уцелевшая стена ДЗОТа, с крыши которого парторг Базовиков в упор расстреливал фашистскую пехоту. Вот окопы, из которых коммунист Шкода с группой бойцов отбил ни одну атаку врагов.
Передо мной - полузасыпанный землёй и уже полуистлевший рукав краснофлотского бушлата. На чёрном сукне хорошо видна красная звёздочка, пожелтевшая от времени. С такими звёздами на рукавах и бескозырках люди шли на смерть во имя любимой Родины. Я вижу прижатый камнем кусок краснофлотской тельняшки. Чья она? Не всё ли равно? Под этой полосатой тельняшкой билось отважное сердце патриота, презиравшего смерть. Я не трогаю этих реликвий - они для истории я только смотрю на них так, как будут на них смотреть, тысячи людей, которые придут сюда, чтобы поклониться этому месту, освящённому кровью героев.
И когда скульптор захочет воздвигнуть здесь памятник из гранита или бронзы - пусть эти реликвии вдохновят его, пусть они расскажут ему об изумительном мужестве, железной стойкости и беззаветной отваге бессмертных героев 365-й батареи». (Н.Воробьёв)
Переживший лихолетье солдат с надеждой и уверенностью смотрел в мирное будущее Родины, за свободу и независимость которой уплачено миллионами жизней. Клялись у свежих братских могил, что поставят после войны величественный памятник павшим. И устанавливали из собранных камней в округе туры, вкладывали записки с обозначением воинских подразделений, штурмовавших севастопольские высоты, и оставляли в честь павших граненый стакан со ста «наркомовскими» покрытым ломтём круто посоленного хлеба. Они не обманывали друг друга в своей мечте - они в это верили.

Действительно, вблизи позиции 365-й зенитной батареи в 1950 году из недолговечного местного камня был возведён памятник героям - зенитчикам. Местность расположения батареи и сама батарея - это не просто разрушение, оно больше схоже с лунным ландшафтом. Первыми позицию осваивали железнодорожники. После того, как проложили основную железнодорожную колею, повели дополнительную ветку, на которой вскоре разместилась 180 мм артиллерийская подвижная система. Одновременно возводилось её КП, дальномерный котлован и т.д. Засыпались многочисленные воронки, закрывались траншеи, забутовывались обломками бетона, битым камнем, мусором. Дорожки посыпались морской галькой, укатывались и утаптывались солдатскими сапогами. Бодро печатали шаг почётные подразделения в период армейских и государственных дат у памятника и на бывшей позиции.
Судя по количеству найденных останков советских воинов плюс то небольшое количество выбывших по ранению и выживших после 13 июня 1942 года на массиве батареи может находиться незахороненными 40-50 моряков. Негоже героям лежать заброшенными в траншеях, воронках, окопах. Найти их - наш долг.
Можно понять взбешенность немецкого командира 16-го пехотного полка 22-й пехотной дивизии полковника Холтитца. Это он, собрал местное население полустанка, запретил хоронить наших бойцов под страхом расправы со словами: «Пусть этим черным комиссарам вороны выклюют глаза».

А что же мы сыны и внуки? Некоторые молодые севастопольцы «историки» оплакивают изуродованные войной осколки бетона, убеждая поисковиков, что имя воина, его останки не стоят очередного перемещения земли, металла и камня. Поисковики признательны местным жителям полустанка Мекензиевы горы за и гражданский подвиг. Это они (старики и дети) ночами под страхом расправы пробирались среди проволочного заграждения, подвергали опасности свою жизнь на заминированных участках, присыпали в воронках, окопах, траншеях останки советских воинов. Так были обнаружены: сержант Минасов Михаил Николаевич, краснофлотец Савелий Квасов, боец Степан Павлусь и другие. Конечно, и нас тревожит судьба нашей 365-й зенитно-артиллерийской батареи. Тем более нам не всё равно, где находится прах защитников Родины, в завале, воронке или в братской могиле у памятника, обретя своё имя. Из сорока шести обнаруженных и захороненных зенитчиков шесть имён установлены, два имя требует дополнительного подтверждения. На сегодня подняты останки ещё четырёх бойцов. К сожалению безымянных. Лишь в одном месте сердобольные и «благодарные» потомки затолкали в снарядный ящик останки трёх моряков. В своей работе, вопреки бытовавшего мнения, было обнаружено общее санитарное захоронение шестнадцати батарейцев и восьми немцев и это в то ненавистное время! Время захоронения 31.XII.41г.
Тогда нас работало трое. Прошло не более 15-ти минут, как Игорь Мамаев воскликнул: «Есть!» И, действительно, в раскопе показался, словно детского размера череп, но истлевшие остатки флотской формы и зубы указывали на то, что перед нами останки взрослого человека. Вспомните, кто на батареи выглядел ребёнком, подростком и погиб в передовом окопе с непомерно большой винтовкой? Конечно, это краснофлотец-наблюдатель Ханон. На пересечении радиальной траншеи с основной западной на глубине не более 30-40 см обнаружено залегание останков краснофлотца с орденом «Красная звезда» № 33636. На этом месте упал сраженный Павел Иванович Цыкалов - трубочный орудия №2 сержанта Степана Данича. В северо-западном секторе в ДЗОТе найден орден «Красного знамени» принадлежащий сержанту Антону Шкоды. На выходе из 4-й орудийной площадки обнаружены останки еще одного, к сожалению безымянного. 31-го декабря был убит артэлектрик краснофлотец Дыменко. В братском залегании его останки находились в самом низу. Завернут был в прорезиненную ткань. При нем находился набор инструмента: кусачки, пассатижи, пинцет и т.д. Для нас картина захоронения представилась неожиданной. Рядом с нашими шестнадцатью моряками лежало восемь немцев!! Это ещё раз указывает на терпимость, жалостливость славянского характера. Лютая ненависть к врагу в бою и снисхождение к пленному, поверженному противнику.
С сожалением приходится констатировать тот факт, что кладбища оккупантов по уходу и содержанию на порядок выше наших. Ветшают и исчезают памятники, могилы запахиваются. Ни в последнюю очередь «помощниками» всех мастей мародерами и металлистами вносится свой разрушительный вклад. Примеров тому множество. В том числе и памятник зенитчикам 365 батареи.

Силами поисковиков несколько раз вновь устанавливалась звезда в навершии памятника. По нескольку раз моряки-черноморцы Российской Федерации (к-р кап. I ранга Игорь Винокуров) устанавливали цепи ограждения, ремонтировали и красили памятник. Перезахоронения поднятых в результате поисковых работ, останков героев-зенитчиков производились лишь силами и за средства поисковиков. Изготавливались надгробия, таблички с надписями. Школьники средней школы №31 наводят порядок и озеленяют памятное место, могилы, проводят слеты, посвящённые героям.
На многострадальную героическую батарею надвигается новая беда «созидания» - ООО «Мекензи». В радужном тексте о застройке микрорайона просматривается несколько оптимистических фраз о совместном Украинско-Российском музеи ПВО. У меня же оно вовсе не вызывает оптимизма потому, что перед глазами варварское уничтожение старомихайловского кладбища при застройке микрорайона «Радиогорка». Сохранили лишь памятник пароходу-фрегату «Веста», да пару могил с него перенесли на Братское кладбище. Трагическую 35-ю без малого полностью освободили от металла, на 20-й батарее весь металл вырван с «корнем». Это все на наших глазах творилось. Поисковики в свое время подавали голоса в защиту, называли номера грузовых машин, подъемных кранов и что после этого, а то же самое продолжалось и дальше. Буквально из-под ножа бульдозера извлекли шестерых бойцов, из которых были две женщины. Возможно, это их имена сохранила бумага: Панастченко Марина Гавриловна и Крюкова Галина Ивановна. Запрос в архивы послан, ждем ответа. Произошли эти события при последней застройке дач у 35-й батареи в 15-20 метрах от обрыва и на таком же расстоянии от котлована башни главного калибра.

На сегодня для поисковиков действенной надеждой является деятельность отдела охраны культурного наследия управления культуры СГГА Шевченко Светланы Марковны и Шавшина Владимира Георгиевича.
Каждому севастопольцу необходимо помнить на какой земле живем и чьими жизнями она оплачена. Безусловно, жить, строится на земле необходимо. Так ли много надо усилий, чтобы вызвать поисковиков при обнаружении останков? Думается, не так много, тем более, что они быстро и без всяких с вашей стороны затрат, сделают дело, которому они по доброй воле служат - «Долгу».
Опасаясь, что будет не так как надо, а как всегда мы торопимся. Наша работа нелегкая физически, опасна оставшейся взрывчаткой и взрывоопасными предметами. От поверхности до 2-х, 2,5 м земля многократно перемешана войной и послевоенными строителями. Поэтому лишь у самого дна, а это от 2-х до 4,5 метров, мы воочию видим картину всепоглощающего смертоносного огня, и именно у самого дна в укрытиях находим убитых или заживо погребенных войной моряков-зенитчиков. Основные инструменты в работе: кирка, лопата, ведро. Всем известен севастопольский «чернозем». Уходим на глубину 3 - 4 метров, а наутро над раскопом гора бытового мусора. Не дремлют мародеры и «помощники» - идут после нас, и вот уже в который раз с самого дна выбрасываются на поверхность остатки амуниции, обуви, всякого военного хлама. С позиции батареи машинами увозится чернозем абсолютно безнаказанно, ссыпаются строительные отходы. У самой батареи холмы выбранной земли из котлованов фундаментов ближайших застройщиков, вырезается последний участок дуба кучерявого. Никого это не беспокоит и, похоже, не интересует. Основной задачей при этом для нас является обнаружение залегания останков советских воинов, а их на рубежах батареи по самым скромным подсчетам не менее 130 - 140 человек. Мы спешим вырвать из небытия еще и еще одно имя павшего.

В моих руках прогнивший кусок дерева. На нем закреплены латунные лады гармони. Вероятно, именно на ней играл весельчак Савелий Квасов, рассудительный и строгий командир орудия Иван Стрельцов. Проржавевшие колки гитары, неизменным хозяином которой был краснофлотец цыган по национальности Коржев. Провода, что тянутся по окопам, орудийным дворикам - работа умельца Дыменко. Вот как о нем вспоминал комбат Николай Воробьёв: «Дыменко был бесстрашным бойцом, способным, умелым, ловким. Его прозвали «золотые» руки. На батарее он был артэлектриком и телефонистом, и киномехаником. Как часто в бою, под огнём противника, он, рискуя жизнью, восстанавливал перебитые провода связи, протянутые от прибора «ПУАЗО-1» к орудиям. Никто не мог это сделать лучше Дыменко. Он презирал опасность, и снаряды действительно его не брали. Всё же в последний день второго штурма он погиб от пули вражеского снайпера». Не каждый день работа поисковика приносит успех. Тем долгожданнее и значительнее удача. Так погожий день 26 марта при разборке перехода на глубине более 3 метров обнаружили провал, а за ним нишу укрытия для личного состава. Обрушение перекрытия перехода и верхнего слоя земли похоронило двух моряков. Вероятнее всего, они были ранены и помогали снаряжать диски для пулемета, и связывать гранаты проволокой. На это указывало большое количество пустых и несколько уже «набитых» дисков, три связки готовых и более пятидесяти гранат РГД-33. Взрывателей было меньшее количество т.к. в связку (в центральную гранату) вставляется лишь один запал.

На фото:

1- Погибшее орудие 365-й

2- 13 июня 1997 года. Первое захоронение 17 останков советских
воинов силами поисковиков «Долга»

3- Могилы восьмидесяти шести советских воинов
у памятника 365-й батареи

http://www.grafskaya.com/article.php?id=991

[starcom]

Это все засекреченные агенты Аннанербе

[Савилов В.Н.]

Интересует собственно момент:

[starcom]

По следам подвига. Часть вторая

Командир отделения Скирда с небольшой группой бойцов защищал свой сектор обороны в районе третьей пушки. В его руках был обыкновенный полуавтомат. Но прицельный огонь Скирды страшен для немцев. Скирда бьёт с исключительным хладнокровием, точностью и меткостью. Тогда, для пользы общего дела, бойцы стали набивать обоймы для полуавтомата Скирды, и он вёл почти беспрерывный огонь, как из ручного пулемёта. Много врагов положил меткий стрелок Скирда, но не уберёгся и сам, высунувшись больше, чем следовало из окопчика. Фашистская пуля тяжело ранила его. Это насторожило бойцов, они стали лучше маскироваться. Фашисты тоже стреляли метко. Фашистский офицер, близко подползший к котловану, убил краснофлотца Гайдука. Вражеский автоматчик охотился за командиром батареи. Автоматчик, чтобы не демаскировать себя, не стрелял по краснофлотцам, специально норовя выследить командира и убить его. Но за автоматчиком тоже уже охотился краснофлотец Квасов. И едва фашистский автоматчик высунулся для выстрела, как пуля Квасова сразила его. В этот день отлично дрались все бойцы. Краснофлотец цыган Коржев, весёлый плясун и балагур, в этот день уничтожил два десятка немцев». ( П.Мусьякев). На батарею двигались танки. За танки принимались штурмовые орудия калибром 7,5 см установленные на ходовую базовую часть танка Т-III. Как всегда, за танками следовала пехота. По фашистским танкам могло стрелять только орудие Данича. В это время у самого орудия разорвался вражеский снаряд.

Два человека из расчёта орудия были ранены. Панченко со снарядом в руках медленно опускался на землю, опираясь спиной о стенку котлована. Николаец со страшным стоном свалился с сиденья наводчика. На этот раз до немецкого танка оставалось не более 500 метров. Грянул выстрел, по батарее пронёсся радостный крик. Все отчётливо видели, как у самого основания башни вражеского танка вспыхнуло пламя, а сама башня как бы приподнялась невидимой рукой, рухнула на землю. У Данича ранило в этот момент его последнего бойца краснофлотца Цыкалова. «Иди, Цыкалов на перевязку. Я тут и сам повоюю» (Н.Воробьёв). Дальше был жестокий бой и очередной поединок с бронированной машиной двух моряков, один из которых был ранен в голову, но, превозмогая боль и слабость, Павел Цыкалов остался в охранении командира, уничтожая фашистов винтовочным огнём.

Вот как противник описывает со своей стороны, своё видение происходящих событий. Время одно - стороны противоборствующие: «На северном же участке фронта - по согласованию с командиром 54-го АК (армейского корпуса) и командирами дивизий должна быть предпринята ещё одна, последняя попытка прорыва к бухте Северной. Как и всегда войска прилагали все свои силы, 16-му пехотному полку под командованием полковника фон Холтитца, наступавшему в полосу заграждений форта «Сталин». Но на этом сила наступающих иссякла. 30 декабря командиры наступающих дивизий доложили, что дальнейшие попытки продолжать наступление не обещают успеха». «Но клин наступления становился всё уже, т.к. 50-я ПД и 24-я ПД, наступавшие с востока в направлении на бухту Северную, не продвинулись сколько-нибудь заметно в поросшей почти непроходимым кустарником гористой местности».

Опять противник свои неудачи сводит к непроходимым кустарникам. Немного ранее в записях журнала боевых действий были мороз и снег. «Наступил рассвет 31 декабря - последнего дня 1941 года. Фашистское зверьё предприняло самую отчаянную попытку прорваться к Севастополю. Часов в 7 утра, когда уже достаточно рассвело, мы увидели, что немцы готовятся к атаке. За другим склоном высоты, невидимый для нас, слышался многоголосый шум. Там сосредотачивался батальон пехоты. В 8 часов началась артиллерийская подготовка. Ураганный огонь обрушился на нашу позицию, он продолжался более 40 минут. С тревогой в сердце мы ожидали конца артиллерийского обстрела. Мне казалось, что он нанесёт нам большой урон. Как только обстрел прекратился, я крикнул: - командирам отделений доложить о потерях в личном составе. Все бойцы находились на местах, не было даже раненых. Немцы быстро приближались, громко горланили и с хода стреляли из автоматов. Фашисты между тем успели подойти к нашим проволочным заграждениям. Их встретил здесь картечный огонь. Пушка стреляла с возможной скорострельностью, т.к. теперь Даничу не нужно было пользоваться панорамой и точно производить наводку. Меньше чем за минуту он выпустил 20 снарядов. Шрапнельный ураган произвёл страшное опустошение в наступающих цепях противника. Уцелевшие фрицы поспешно попятились назад. В отражении «психической» атаки огромную роль сыграли стрелковые группы, меткие стрелки Скирда, Нагорянский, Мекеницкий, подвижная группа Шкоды и пулемётное отделение». (Н.Воробьёв).

«31-го декабря была сделана ещё одна попытка пробиться вплоть до Северной бухты. Утром 16-й пехотный полк отбил контратаку. Немецкая артиллерия провела обстрел форта «Сталин», после чего 16-й пехотный полк приступил к его штурму. Пехотный полк это боевая единица, военное понятие, которое позволяет выражать себя в количестве человек и вооружения. Обычно численность пехотного полка составляет около 3000 человек.
В данном случае 16-й пехотный полк, начавший штурм форта «Сталин» по своей численности уже не являлся не только батальоном, но и даже усиленной по военному времени ротой. 2-й батальон был расформирован, и его остатки были распределены по другим батальонам. Численность 1-го батальона 3 дня назад составляла меньше 100 человек. В 3-м батальоне ситуация выглядела подобным же образом. В 8 часов 16-й пехотный полк начал атаку. Он атаковал в составе малых ударных групп в южном направлении.

Некоторым из них удалось прорваться на позиции противника, после чего они были вынуждены из-за больших потерь залечь в 100 метрах перед сильно разветвлённым и укреплённым оборонительным рубежом, оборудованным скрытыми позициями со скорострельными орудиями и пулемётами». Все пять штурмовых орудий 197-й роты, которые поддерживали атаку, были подбиты. В результате дальнейшее продвижение вперёд было приостановлено. Солдаты Ольденбургского 16-го пехотного полка ещё раз поднялись в атаку. Слева их поддерживали остатки 1-го батальона 37-го пехотного полка. Ударные группы 16-го пехотного полка, взорвав заграждения из колючей проволоки и стреляя вокруг себя как черти, метр за метром «прогрызались» вглубь оборонительных сооружений фор-та «Сталин». Из дотов и полевых позиций по ним вёлся бешеный огонь обороняющихся. После этого оставшиеся, поредевшие группы продолжали бой под руководством лейтенанта Мюллера у последнего проволочного заграждения. Оставшиеся 60 метров до вершины высоты лежали перед ними ощутимо близко, откуда из бетонированной позиции скорострельная пушка выплёвывала смерть и ги-бель. (пушка Данича и Цыкалова, №2). И этому последнему орудию удалось не допустить дальнейшего продвижения вперёд лейтенанта Мюллера с его солдатами. Они вынуждены были отойти назад, оставаясь в передовой пози-ции. К полудню начался сильный снегопад, который разделил сражающихся.»

И опять атака и её результаты для немцев перечёркнуы снегопадом, а у нас стреляла одна лишь пушка №2, т.к. четвёртое орудие Стрельцова вести огонь не могло через позицию 2-го, немцы наступали на второе по линии огня. В это же время с юго-восточной стороны к дальномерному котловану прорвалось около взвода. Опасность захвата батареи была слишком велика, чтобы медлить. Николай Воробьёв, выстрелами из захваченной ракетницы направил огонь немецкой артиллерии на котлован. Этим огнём, в основном, прорвавшиеся фашисты были уничтожены. Ос-тальных в рукопашном бое добили командир батареи Во-робьёв, краснофлотец Пётр Липовенко, краснофлотец Коржев. Троих убегающих дострелили бойцы стрелковой группы. Падали и гибли защитники батареи. В последний день убиты краснофлотцы Коржев, Ханон, Дыменко. Потеря Ханона тяжкой болью отозвалась в наших сердцах. Этот выдающийся разведчик находился в сторожевом охранении. Там он и погиб, отважно защищая подступы к батарее, когда фашисты шли в атаку. На другой день его труп нашли в окопе. Он лежал, прижимая к груди непомерно большую для него винтовку». (Воробьёв). «Бронетранспортёры опять подвезли гитлеровскую пехоту. Ещё три танка подминают колючую проволоку. Нет, самим не справиться. Воробьёв обратился к командиру полка с просьбой поддержать огнём». (Е.Игнатович). Это вызов огня батарей на себя.
31-го декабря в 10 часов 30 минут по казарме и позиции батареи открыли огонь 12 батарей 61-го зенитного полка. Только 85мм зенитная батарея № 54 израсходовала 854 снаряда.
Обратимся вновь к журналу боевых действий 54-го армейского корпуса за 31.12.41 года. «Вскоре после начала наступления стало ясно, что наступление вследствие силь-ного истощения и соответственно очень низкой боеспособности немецкой стороны больше не обещают успеха. Немецкая движущая сила иссякла в очень жестокой борьбе в многосуточных жестоких зимних боях, и ни у кого нет в распоряжении резервов. В первой половине дня принято решение прекратить наступление и начать осаду».

Командир 16-го пехотного полка полковник Холтитц того самого полка, который успешнее всех подразделений 22-й ПД действовал на острие прорыва, так пишет об этом часе: «Однозначный приказ потребовал от нас оставить завоёванную с такими жертвами и героической смелостью территорию за 60 метров перед самым сильным долговременным укреплением и снова отойти почти в исходный пункт нашего наступления. Наши солдаты восприняли это молча. Они ещё прикрыли отход артиллерии и после этого усталые и опустошённые покинули пространство, за которое они боролись метр за метром».

«Третья и последняя в этот день атака не принесла немцам никакого успеха. Каков же был итог этого боевого дня. При огромном численном и техническом превосходстве фашисты за три атаки потеряли три танка и около 500 человек только убитыми. Между тем как наши потери составили 8 убитых и 13 раненых. На другой день, на поле боя только у самой батареи были подобраны трофеи, в числе которых оказалось 112 винтовок, 6 пулемётов, 4 миномёта, 10 тыс. патронов и других вооружений» (Н.Воробьёв). В 11 часов 55 мин. генерал Хансен в телефонном разговоре с начальником штаба армии подтвердил получение армейского приказа о прекращении наступления. После этого генерал Хансен отдал приказ: «В связи с тем, что корпус не может оставаться на достигнутых в хо-де наступления позициях, необходимо произвести отход за линию Бельбекской долины - Камышловское ущелье - Мекензия. Приём этого положения провести в ночь с 1 по 2 января 1942 года. К этой дате выделить 132-ю пехотную дивизию из состава корпуса». Немецкое командование напугано развивающими событиями в борьбе с советским десантом в Керчи и Феодосии. Нависшая угроза для 11-й немецкой армии диктовала вести боевые действия на два фронта прекратить, иначе катастрофа неминуема. Штурм Севастополя провалился, а 46-я ПД генерала Шпонека отошла за Порпачский перешеек, поэтому дальнейшее связывание войск на рубежах Севастополя теряло всякий здравый смысл.

Всего 54 АК за это время потерял 7669 человек. Общие потери увеличились потерями румынского полка Корнэ. Они составили 31 убитый, 133 раненых. Бесстрастные строки журнала боевых действий - сожаление и разочарование, привыкших парадным шагом элитных войск покорять страны. «Итак, первая (по нашим данным 2-я) попытка штурмом взять крепость Севастополь потерпела неудачу. За нами осталось преимущество более плотного окружения крепости, для которого требовалось меньше сил. Мы также захватили удобные исходные позиции для последующего наступления. Но это было слабым утешением, если учитывать понесённые жертвы». «Наступила ночь. Все чувствовали большую усталость, невероятное напряжение после тяжёлого боевого дня. К счастью вопрос об отдыхе был решён вышестоящим командованием по его личной инициативе». (Н. Воробьёв)
«Мне доложили, что на батарею идёт стрелковый батальон которому приказано держать в течении ночи оборону на нашей высоте, чтобы мы могли спокойно отдохнуть. Командиры боевых постов показали подразделениям батальона, где проходят оборонительные рубежи, которые они должны были занять до утра. Из предосторожности батальон занимал окопы и блиндажи не сразу, опасаясь того, что немцы, пользуясь темнотой, могли незаметно пробраться туда.

В окопы предварительно бросали гранаты, после чего рубежи занимали бойцы батальона.» На совещании младшего командного состава после ужина командир (Н. Воробьёв) произвёл разбор действий младшего состава. Отметил, в частности не везде достаточную маскировку неоправданный риск, что привело к гибели краснофлотцев Дыменко, Гайдука, Коржа. Тяжелейшее ранение получил сержант Дмитрий Скирда. В конце совещания комбат дал высокую оценку личному составу героические действия Данича, Скирды, Шкоды, Стрельцова, Нагорянского, и других. В беседе не заметили, как время подошло к 24 часам. Командир сердечно поздравил своих основных помощников с окончанием боевой страды в 1941 го-ду и наступлением нового 1942 года. Из дивизиона поздно ночью прибыли поздравления и подарки, присланные со всех концов Большой земли. После распределения присланного Николай Андреевич Воробьёв обратил внимание на платочек, в котором лежало письмо, написанное неровным детским подчерком.

«Здравствуй дорогой дядя-фронтовик!
Я посылаю тебе свой новогодний подарок-платочек, другого подарка у меня нет. Я хочу, чтобы ты его берёг, хранил и думал обо мне, потому что я теперь осталась одна. Мой папа погиб на войне, маму немцы расстреляли, дом наш сожгли. Меня соседи привезли в Москву, и я теперь живу у чужой тёти которая будет вместо мамы. Дорогой дядя-фронтовик! Убей ты всех этих поганых немцев, отомсти за мою маму и за моего папу. Я уже опять хожу в школу, а платочек вышивала сама.
С приветом Галя М.»
Это письмо переходило из рук в руки среди оставшихся в живых 40-а батарейцев. Утро казалось неожиданно тихим, немцы отошли за Бельбекскую долину, зализывая раны, ожидая пополнения для изрядно потрёпанных частей. Немцы основательно выдохлись. Отсутствие пополнения живой силой и техникой, угроза наступления Крымского фронта решили исход штурма. Артиллерийские установки, дальномер 365-й требовали капитального ремонта. Зенитная батарея приводила себя в порядок. Прибыло пополнение в количестве 60-ти бойцов, а это требовало от командира немедленно приступить к боевой подготовке, доукомплектовании боевых расчётов, отделений, служб. «27 февраля. Сегодня в 4.30утра наши войска обороняющие Севастополь, перешли в наступление, вся наша артиллерия, в том числе и зенитная, вела огонь по вражеской пехоте. Мы из своих пушек выпустили 745 снарядов. Цели были нанесены на карту и занумерованы. Обстрел производился нами с перерывами с 5 утра до 12 дня. Вражеская артиллерия отвечала на наш огонь. Снаряды рвались на пози-ции». (Н. Воробьёв) 15, 16, 22-го марта батарея ведёт огонь по воздушным и наземным целям. Одновременно с боевыми стрельбами в коротких перерывах, артиллеристы совершенствовали свою стрелковую подготовку, на позиции и вокруг неё. Дополнительно отрыты и укреплены десять пулемётных точек-дзотов на удаление от орудийных двориков 50-60 метров, дабы предупредить заброску гранат неприятелем. Вырыты дополнительные траншеи и ходы сообщения, старые очищались и углублялись. «14 апреля сильные налёты и бомбардировка. Батарея стреляет хорошо».

«Сегодня 4 мая. Опять большой налёт, бомб сброшено много, но без толку. Вероятно, в недалёком будущем опять начнутся тяжёлые бои». (Н. Воробьёв). Ещё свежи в памяти артиллеристов яростные атаки штурмовых групп, в основном из ефрейторов, одетых лишь в кителя, безумно накатывающих, словно бесноватая мутная волна. Раз за разом эта волна откатывалась, оставляя в окопах, на колючей проволоке застывшие на морозе трупы отборных, элитных солдат. Им обещали выдать шинели после взятия форта «Сталин». Вспоминая недавние бои, каждый из бойцов убеждался, что его жизнь зависит от «родного», надёжного окопа, да крепкого плеча товарища. Конечно, кроме горечи потерь, бывали радостные минуты Гордости, от сознания исполненного солдатского долга перед Родиной. «День 15 апреля 1942 года стал праздником для всего личного состава. Данич, Шкода, Донюшкин были награждены орденом «Красное Знамя». Скирда, Нагорянский, Мекеницкий, Цыкалов, Фролов, Матвеев - орденом «Красная Звезда». Среди награждённых медалями были: Стрельцов, Кармазин, Пономаренко, Корнив, Панченко, Николаец, Си-зенко, Марозов, Лободенко.

Всего награждённых было 35 человек. Через месяц 14 июня мне было присвоено звание «Героя Советского Союза» (Н. Воробьёв). Кроме того, в конце 1941 года, в числе 5 воинских частей черноморского флота, 61-й зенитно-артиллерийский полк переименован в первый гвардейский полк. Зенитчики Николая Воробьёва получили поздравления командующего черноморского флота адмирала Ф. Октябрьского, дивизионного комиссара Н. Кулакова, дивизионного комиссара И. Варавва. С 25 мая вражеская авиация стала совершать массированные и почти беспрерывные налёты на город, базу и линию нашей обороны. Это была воз-душная подготовка к третьему штурму. Налёты и бомбар-дировка носили ожесточённый характер. Немцы делали в сутки до полутора тысяч самолётовылетов. В этот период, длившийся до 1-го июля, бомбометание производилось главным образом горизонтального полёта. В следующую неделю с 1 по 7 июня немцы стали широко применять бомбардировку с пикированием, с целью подавить наши батареи, разрушить укрепления, истребить живую силу.

Располо-женные вблизи нас полевые батареи стали частью подвергаться атакам с воздуха, но мы своим огнём надёжно прикрывали их. Вражеские самолёты, сбитые с курса нашими залпами, бомбили неприцельно и нашим войскам не причиняли большого вреда. Наконец фашисты решили окончательно разделяться с нами, подавить нас, заставить замолчать навсегда. (Н. Воробьёв) Известно также, что к началу третьего штурма немцы подтянули большое количество орудий большой и сверхбольшой мощности. Такую плотность артиллерийского огня немцы никогда и нигде не применяли за весь период второй мировой войны. Один из этих монстров 800 мм «Дора» произвела 6 выстрелов по форту «Сталин». Выписка из сводной таблицы 48 выстрелов установки «Дора». 5-го июня установка произвела 15 выстрелов. Самым точным (из шести) считается под номером 14 прямое попадание в 30 метрах от орудия №2. Жертв на батарее нет. Остальные легли в разбросе от 70 метров до 205 метров. Цель обстрела - запугивание личного состава и оправдание перед руководством Рейха за своё бессилие в штурме Севастополя. Для легендарного комдива 365-й наступил последний 206-й день командования.

«Около 2-х часов дня 7 июня разведчик Рыжков доложил: - курсом на батарею - 25 «ю-87.» Батарея приготовилась к отражению атаки. На боевую готовность переведены были 4 пушки, 4 ручных пулемёта, 2 станковых. На дальней дистанции мы встретили немцев сопроводительным огнём, когда же они, построившись в «карусель», стали заходить на пикирование, мы перешли на стрельбу по пикировщикам. Посыпались бомбы, в воздух поднялись огромные столбы пыли и дыма, с визгом взлетели осколки и камни. Невероятный грохот заглушил команды, но наводчики держали цель, заряжающие стреляли, не смолкали пулемёты. С резким свистом и воем в близи позиций упал сбитый нами бомбардировщик и вслед за ним другой. Их остатки пылали ярким пламенем. Бомбардировка окончена. Подводим итоги. Вся местность вокруг нас изрыта воронками от бомб. На батарее жертв нет. Вся материальная часть в исправности. Немцы потеряли 2 самолёта. Сила нашего огня была настоль-ко велика, что ни один немецкий лётчик не смог точно спикировать на батарею.

«Еще не улеглось волнение этого боя, как снова раздался голос разведчика: с 12-го на батарею идут еще 25 пикировщиков. Бой повторился с прежней силой. Снова стена зенитного огня сбила бомбардировщиков с курса, снова ни один из них не смог спикировать на нас. В итоге ни одного попадания на батарею, сброшенные немцами бомбы легли вокруг позиции и не причинили нам никакого вреда. Затея немцев не увенчалась успехом. Не помогли и 50 пикировщиков, сбросившие до 50-ти тонн бомб на крошечный клочок земли. Отражение воздушного противника потребовало от каждого бойца величайшего напряжения, и это испытание было выдержано с честью. Ни один человек не дрогнул, не смалодушничал. Советские люди оказались сильнее материальной части. Крепче пушек, у которых потекли компрессоры, и сгорела краска на накалившихся стволах. В воздухе все время появлялись отдельные вражеские бомбардировщики, по одному из них, планировавшему на расположенную вблизи нас противотанковую батарею, мы открыли пулеметный огонь.

«Юнкерс» задымил и стал резко снижаться. Видно было, что он не дотянет и скоро упадет. Невольно хотелось проследить, упадет ли он на нашей территории или дойдет до своей. Следя за само-летом, я вылез из пулеметной ячейки, откуда и сам вел огонь. В это время осколком снаряда меня тяжело ранило в челюсть. Командование батареей я передал своему помощнику Матвееву. Ранение требовало госпитальное лечение и мне с досадой и горечью пришлось покинуть батарею, на которой я провел столь напряженный боевой год. Жалко было расставаться с замечательными товарищами, верными боевыми друзьями» (Н.Воробьев). Командир батареи лейтенант Ефим Матвеевич Матвеев, прежде всего, решил обойти все подразделения, орудия, дзоты чтобы иметь реальную картину предстоящего боя. Перед этим ночью состоялось открытое партийное собрание, на котором присутствовало по одному коммунисту от каждого отделения, поста или же комсомольца, на котором вместо протокола была дана клятва, написана она была на портрете И.В. Сталина, в ней говорилось: «Враг рвется к славному городу. Ни шагу назад! Клянемся тебе, Родина, тебе народ - богатырь, тебе, великий Сталин, лечь костьми на поле брани, но не посрамить знамя Советов».

(Н.Воробьев). Рано утром 10 июня Чирва обошел каждого бойца, ставившего свою подпись. Находясь в районе 3-го орудия, лейтенант Матвеев увидел осколок толщиной около 7 см. Немцы обстреливали батарею крупнокалиберными системами, а орудийный дворик устоял. «Однако Ефиму Матвеевичу не повезло. Осколком снаряда в этот же день, 9-го июня, его ранило в руку. Санитар Пономаренко перевязал командира и хотел отправить в госпиталь, но Матвеев отказался. При переходе траншеи командиру оторвало губу. Боясь, как бы в такой обстановке немцы не прорвались на огневую позицию, Матвеев все же решил побывать на наблюдательном пункте и уточнить обстановку. И тут он почувствовал удар по голове. Это на него обрушились куски бетона разрушенного укрытия. Матвеев был без каски и получил серьезную травму черепа. Собрав силы, командир батареи продолжал двигаться к НП. Но свернул в кубрик. У входа его встретил санинструктор Пономаренко, он перевязал Матвееву голову и решил осмотреть раненую накануне руку. Сняв бинт, Пономаренко ужаснулся: были явные признаки гангрены.

Необходимо немедленно ампутировать руку. - Это очень важно, - настаивал Пономаренко. - Правда, у меня нет препаратов анастезии и хирургических инструментов. Так что вам придется потерпеть, - если надо, потерплю, - согласился Матвеев.
Пономаренко, наточив поострее перочинный нож, начал отрезать Матвееву руку. Командир батареи терпел сначала, скрипя зубами, а потом не выдержал и от боли потерял сознание».
«Пономаренко и комиссар Иван Иванович Уваров (комиссара Донюшкина отозвали в полк) решили отправить Ефима Матвеева на Большую землю» (Е. Игнатович). На должность командира батареи 365 назначают командира погибшей батареи 80 ст. лейтенанта Ивана Семеновича Пьянзина. В два часа ночи 11 июня старший лейтенант Иван Пьянзин прибыл на высоту 60,0 и вступил в командование батареей. Вслед за Пьянзиным майор И.К. Семенов, зная, что батарея понесла потери и практически окружена, собрал добровольцев в количестве 40 человек под командой лейтенанта В. Пустынцева и отправил для усиления батареи. Добровольцем вошел полностью зенитно-пулеметный расчет старшины II статьи И. Шелега в составе: краснофлотцы Ванюшенко, Новиков, Марченко, Миха-лев, Скляренко, Шепелев и Шмаль. Готовились и фашисты. После разгрома Крымского фронта Севастополь опять остался один на один с 11-й армией Манштейна. Прошло еще пять месяцев, прежде чем возобновилась битва за наиболее мощную крепость времен второй мировой войны, и пять с половиной месяцев, прежде чем 16-й полк вновь оказался в форте «Сталина» (Пауль Карель).

«Боевое расположение дивизии (22-я Пд) 13.06.42 г. Оперативный отдел. По вопросу: овладение 1-м и 3-м ба-тальонами 16-го пехотного полка, усиленных 3-м взводом 744-го саперного батальона, оборонительного сооружения «Сталин». Приложение - штабу 54-го армейского корпу-са».

Описание:
«…сооружения были окружены сплошными круговыми препятствиями, примерно 3-4 метровой глубины. Снаружи и в пределах проволочного заграждения дополнительно были устроены очень искусно скрытые полевые позиции (окопы и ДЗОТы с деревянным покрытием), которые крайне упорно защищались снайперами и метателями ручных гранат, а также пулеметами. Основной состав состоял из расчетов зенитной батареи (около 60 человек), к которому присоединилось некоторое количество солдат из различых воинских частей, разбитых в предыдущих боях. Из 60 человек основного состава 40 (на самом деле всего 9 коммунистов) человек были членами партии, которые ранее дали клятву, что они никогда не сдадутся. Речь идет о членах того состава батареи, который крайне упорно защищал форт при первом (втором по-нашему) штурме Севастополя в декабре 1941 года, за что многие из них были награждены орденами Ленина? Во время боя эти люди сражались крайне упорно и озлоблено, и их приходилось уничтожать каждого в отдельности. Немногочисленные пленные, несмотря на воздействие сутками длящихся артиллерийского огня и боев, еще имели хорошую военную выправку и внешний вид. Один из пленных таким дерзким тоном что-то требовал с наших солдат, что они хотели его застрелить».

«По прибытию на батарею пополнение разделено лейтенантом Пустынцевым на отдельные группы и пулемет-ные расчеты. Рассредоточены группы по всему периметру батарейной обороны. Командовать северным пулеметным расчетом приказали сержанту Минасову, западный склон сержанту Семенову с семью бойцами. Шестнадцать человек во главе с лейтенантом Пустынцевым остались для прикрытия батарейного командного пункта. Отделение старшины II статьи Шелега разместилось у караульного помещения». (В. Игнатович).
Бешено рвались немцы к нашей батарее. Уже через полчаса они снова в третий раз двинулись в атаку.
«Она, также как и первые две ничего, кроме новых по-терь, немцам не дала. Ни один из них не дошел до батареи, ни один не повернулся назад» (Н.Воробев).
«Во время прошедшей зимы штурмовые роты 16-го пехотного полка захватили внешние укрепления крепости, но потом им пришлось отступить. Теперь немцам приходи-лось вновь повторять кровопролитный путь. Первый приступ, предпринятый 9 июня, не принес успеха». (Пауль Карель).
Фашисты зверели. Всю мощь своего артиллерийского огня они направили против зенитчиков. Батарея понесла значительные потери и насчитывала немало разрушений. Кроме убитых много раненых. Те, кто ранен легко, не покидают своих постов.

http://www.grafskaya.com/article.php?id=880

[starcom]

Не понял вот этот абзац:

20 декабря по приказу из дивизиона две пушки 1-я сержанта Литовки, 3-я сержанта Кожемяки (без личного состава) переданы 366-й батарее, где осталось всего лишь одно орудие. Эти орудия укрепили на время форт «Ленин».
30-го декабря два крупнокалиберных снаряда почти од-новременно попадают в орудийные дворики №1 и №4. Весь расчет сержанта Литовко погибает, погибает и расчет орудия №4, хотя состав, кроме командира орудия, находился в укрытие. В живых остался только оглушенный Иван Стрельцов и его орудие с пробитым осколками стволом. Этот памятник-орудие сегодня экспонируется в дворике музея Краснознаменного Черноморского флота Российской Федерации.

Т.е. два орудия с 365-ой перенесли на 366-ю где оставалось одно. А где развивались события 30-го декабря когда два снаряда попали в дворики № 1 и № 4? На 365-ой или 366-ой? Если на 265-ой, то как там оказался расчет Литовко? Или оба орудия передали без расчетов?

[starcom]

Запорожко Александр Павлович

Cын защитника г. Очакова, Одессы, Кавказа, Севастополя, он с детства впитал дух патриотизма, гражданского долга, интерес к военной истории.Поисковой работой занимается 32-й год. Воспитал несколько поколений севастопольских поисковиков, являясь бессменным командиром отряда «Память». Участник походов «Дорогами Славы отцов», международных слетов городов-героев.

г.Севастополь



По следам подвига. Часть первая

28 декабря 1941 года г. Севастополь.
Разведка Приморской армии перехватила открытым текстом переданное приказание (скорее всего, оно исходило от командующего 11-й немецкой армии генерала Э. Манштейна): "Ударом с воздуха и с земли уничтожить батарею противника на отметке 60.0". Далее следует приказ: " Вечером роты сосредоточить в районе Мекензиевых гор. Никакого отдыха. Только небольшие группы. Задача будет очень трудной".

29 декабря 2000 года г. Севастополь. Газета "Слава Севастополя"
Решение № 645
от 14 декабря 2000 года
О присвоении наименования безымянной высоты в Нахимовском районе.
Рассмотрев обращение поисковиков военно-патриотического отряда "Память" средней школы №31 Севастопольского городского объединения поисковых организаций "Долг" о присвоении безымянной высоте с отметкой 60.0 в районе памятника 365-й батареи, учитывая рекомендации комиссии по топонимике, Севастопольский городской Совет
Решил:
1.Присвоить безымянной высоте с отметкой 60.0 в районе памятника 365-й батареи (Нахимовского района) название "Высота героев"

2.Поручить Севастопольской городской государственной администрации (Жунько Л.Н.) направить материалы (фрагмент топографического плана) в Главное управление геодезии, картографии и кадастра Украины для учета при подготовке и издания картографических материалов.

Председатель городского Совета
В.М. Пархоменко.

Между этими документами расстояние во времени без малого шесть десятков лет. Что же происходило тогда на самых ближних подступах к главной базе Черноморского флота? В чем причина столь высокого звания безымянной высоты, каких на всем тысячекилометровом фронте Великой Отечественной войны было бесчисленное множество?О том, как развивались события вокруг неприметной точки на карте, расскажут в своих воспоминаниях живые свидетели: легендарный командир 365-й зенитной батареи Николай Андреевич Воробьев, начальник штаба 61-го зенитно-артиллерийского полка Евгений Андреевич Игнатович, бригадный комиссар Павел Ильич Мусьяков, наши и немецкие документы. Сюда же в дополнение, будут представлены представлены сведения, полученные в результате полевых и архивных работ поискового объединения "Долг".
8 июля 1941 года по приказу штаба младший лейтенант Николай Андреевич Воробьев вступил в командование зенитной батареей №365 дислоцированной в районе Сара-бузского аэродрома. На 1 июля 1941 года в составе 114 зенитного дивизиона (командир майор Григорий Иванович Андриянов) имел три батареи с номерами 364-я, 365-я, 366-я. Через три дня после создания 365-ой в Севастополе, батарея прибыла для охраны аэродрома Сарабуз (ныне Гвардейское). Вот так описывает первые командирские шаги Николай Воробьев: «Весь личный состав состоял из бойцов, призванных из запаса. Правда, некоторые из них в прошлом служили в зенитных частях и имели небольшой опыт, но без практики и тренировки многое успели позабыть. Значит, главная задача заключалась в том, чтобы учить и тренировать людей». «В этом смысле задача нам предстояла нелегкая. Я и комиссар батареи, политрук До-мюшкин, единодушно считали, что батарею, состоящую из призывников из запаса, давно отвыкших от военной службы, пропитанных "гражданским" духом, очень трудно будет воспитывать. К счастью, мы оба ошиблись. Дело защиты Родины было для них естественным продолжением мирного труда, делом жизни».

Заместителем командира является старший лейтенант Вячеслав Березин. Старшиной батареи решили назначить краснофлотца Лях. Старшиной отделения комендоров утверждают сержанта Антона Шкоду, а командиром орудия № 4 вместо него младшего сержанта Ивана Стрельцова. Командирами 1,2,3-го орудий становятся соответственно: мл. сержант Литовко, мл. сержант Степан Данич, мл. сержант Кожемяко. Штат писаря занимает аккуратный обязательный краснофлотец Кармазин. И так далее, пока каждый батареец не занял ему положенное место в рядах личного состава. «Батарея готовилась к грядущим боям и поэтому слаженность боевых расчетов, готовность к немедленному ведению огня были главной целью тренировок и учебных стрельб. Мы тренировались также в стрельбах по наземным целям, в частности по танкам. Значение этой учебы мы поняли в дни штурма Севастополя». (Н. Воробьев).
До конца сентября подготовка всех составных в подразделениях шла непрерывно и напряженно. Вот долгожданный первый залп по захватчику 23 сентября. В 12 часов над базой появился Ю-87, а 27 сентября личный состав принял боевое крещение. Дважды за день вражеские самолеты обрушили серию бомб на позицию батареи. "Особенно отличается 4-е орудие под командованием Стрельцова. Когда вражеская машина развернулась курсом на нас, Стрельцов продолжал обстреливать ее прямой наводкой. Он мужественно вступил в поединок с воздушным пиратом. Нервы у немца не выдержали. Самолет свернул с курса и снова скрылся в облаках". (Н.Воробьев).
"11 октября. Давно не писал (дневник). Свободного времени мало. Каждый день насыщен боевыми делами, немцы летают, мы стреляем". (Н.Воробьев).
На вооружении 365-й батареи стояли устаревшие зенитные пушки системы "Лендера" образца 1915-1928 годов с калибром 76.2 мм. Большим недостатком орудийных систем - отсутствие маневренности, отчасти спасала хорошая маскировка на местности.
"22 октября. Ночь неоднократно прерывается тревогами. Наблюдение поручено замечательному разведчику Ханону. Этот краснофлотец из-за своего малого роста и детского лица кажется 13-ти летним мальчуганом. У него исключительный слух и зрение. Никто еще ничего не слышит и не видит, а он уже докладывает:
"Над первым - шум моторов". Тяжелый физический труд, тяжелейший моральный - нашими войсками оставляется город за городом, а у каждого под немцем родные, близкие. Сноровка, быстрота и точность комендоров доведена до автоматизма. Впоследствии это подтвердит враг, который считал, что батарея вооружена автоматическими орудиями. Батарейцам помогала злость и ненависть к захватчикам. Отцовские слова, присланные из станицы Лабинской Краснодарского края, звучали как заклинание: «Сынок, мой Коленька - тебе мой наказ: - бей сильнее этих гадов, не давай проклятой немчуре ходить по нашей земле. Бей их смертным казацким боем за нашу родную Кубань, за всю нашу Советскую страну, бей их так, чтобы наш отец родной Сталин сказал: «Спасибо тебе, Николай, сын Воробьёв, что не посрамил ты чести своих стариков, своей семьи, своей Родины». (из письма отца).
Новым этапом в жизни батареи стала передислокация в Севастополь. «30 октября батарея прикрывает эвакуацию аэродрома и дивизиона. Поэтому батарея снялась и ушла ночью последней». (Н.Воробьёв).
Последней она и прибыла в Севастополь на свою позицию бывшей 77-ой батареи, высоту с отметкой 66.0. «Ночью в темноте, без огней, с большими предосторожностями мы устанавливали пушки. Всю ночь, без сна моряки устанавливали «ПУАЗО-1» (прибор управления зенитным огнём), в котлованах крепятся тумбы, накатываются стволы, загружается по нишам боезапас. Казалось, нет конца и края этим заботам. И всё же к утру силами личного состава батарея приведена в полную боевую гоготовность. Высота имела свободный круговой обзор, а значит, место легко просматривалось воздушной разведкой противника. До 5-го ноября передовая линия пролегала в пределах 20 км. На таком расстоянии при своевременном обнаружении противника застать врасплох зенитчиков было просто невозможно. С 5-го ноября начался первый штурм Севастополя, предпринятый немецкой армией. Самый короткий подлёт вражеской авиации лежал через позицию батареи. Самая короткая дорога к Севастополю и к арсеналу флота пролегала у самого холма с высотой 60.0. Миновать без серьёзных потерь было невозможно».

«Враги знали, что на вершине пологого холма стоит 365-я зенитная батарея, ибо трудно скрыть этот вид постоянно действующего оружия. Поэтому так густо клали «Юнкерса» бомбы по склонам высоты, а «Мессершмидты» не раз пытались пикировать на батарею. Метким огнём зенитчики сбивали вражеские самолёты, нарушали их боевой курс, заставляя сбрасывать бомбы на свалку, что прилегала к подошве холма. Во время первого штурма Севастополя батарея командира Воробьёва била по скоплению вражеских войск. Корректировщики доложили, что снаряды зенитчиков метко ложатся по наземным целям. Так огнём батареи была разгромлена автоколонна немцев, застигнутая огневым шквалом на пересечении железной и шоссейной дорог». Так описывает один из эпизодов боевой деятельности в августе 1942 года в своей книге бригадный комиссар Мусьяков «Батарея Героев».
В перерывах между боями красноармейцы вгрызались в каменистый грунт, углубляя траншеи, пробивали новые ходы, рассредоточивали боезапас по дополнительным, вырытым между орудиями, подземным складам. Укрепляли, расширяли проволочные заграждения, минировали полосу препятствий. Вокруг батареи оборудовались дополнительные пулемётные и снайперские гнёзда. Бои становились всё ожесточённее. Линия фронта значительно приблизилась. То и дело передовая просит огня по заявкам с помощью батарейных корректировщиков. Сокращается личный состав. Из него комплектуются подразделения как резерв всепожирающей передовой. Батарейцы стреляют много. «Налёты вражеской авиации не прекращались, они усиливались. Вечерами фашистские стервятники налетали со всех сторон. Стреляют, перенося огонь с одной группы на другую. У зенитчиков от грохота орудийной стрельбы в ушах стоял долгий звон. Яростно встречали зенитчики Севастополя этот первый штурм. Немцы выдохлись, и штурм Севастополя провалился, враг откатился и перешёл к обороне». (Е.Игнатович «Батарея Героев»).
После перегруппировки войск 11-й армии штурм возобновился. 17-го декабря началось наступление вражеских войск. На острие главного удара против наших войск стояла самая элитная 22-я Нижнесаксонская пехотная дивизия в составе трёх полков: 16-й пехотный полк, 47-й пехотный полк и 65-й пехотный полк. В центре прорывался 16-й пехотный полк (командир полковник Холтиту). В двух-трёх километрах севернее 365-ой батареи за полустанком Мекензиевы горы в передовых окопах держали оборону 40-я кавдивизия, 8 Бригада морской пехоты, 287 СП 25 СД. 388-ю дивизию вынуждены были вывести в резерв, т.к. она была слабо подготовлена и устойчиво стоять в оборонительных боях оказалась неспособна. О ситуации в это время на Северной стороне писал А. Моргунов: «Положение на Северной стороне очень тяжёлое, все резервы введены в действие, в полевой артиллерии не хватает снарядов. Необходимо форсировать доставку пополнений и боеприпасов». (А. Моргунов «Героический Севастополь»).

«В 13 часов 21-го декабря, когда на Северной стороне, особенно в районе Мекензиевых гор, шли кровопролитные бои, отряд боевых кораблей Черноморского флота под огнём противника прорвался в Северную бухту» (А.Моргунов). На кораблях эскадры прибыла 79-я бригада морской пехоты и высадилась в Сухарной балке. Утром 22 декабря подразделение 79-ой бригады морской пехоты по приказанию командования были выдвинуты в район ст. Мекензиевы горы и совместно с бронепоездом «Железняков» (командир капитан-лейтенант М.Харченко) начали теснить врага. Морская пехота лихой атакой во главе с бесстрашным командиром полковником А.Потаповым при поддержке артиллерии бронепоезда мощным коротким ударом опрокинула противника и освободила полустанок. Роты бригады закрепились на северной окраине станции. «Пятые сутки продолжаются ожесточённые бои. Несмотря на упорное сопротивление наших войск, противнику ценой тяжёлых потерь удалось продвинуться на некоторых направлениях на 5-7 км (от Бельбекской долины), что приблизило фронт к городу на очень опасное расстояние до 7 км. Наши бойцы держатся отлично. Но мы несём тяжёлые потери убитыми и ранеными. Убит командир 40-ой кавалерийской дивизии полковник Кудюров, его помощник и ряд командиров и комиссаров полков и батальонов. Исчерпаны все резервы, на фронт брошены охранные роты штабов». (Из донесения Октябрьского, Кулакова. 22.12.41г.)

23 и 24 декабря в Севастополь прибыла помощь. В полном составе (9955 человек), а также 81-й отдельный танковый батальон танков Т-26 в количестве 26 машин. 345-ой стрелковой дивизией командовал участник двух войн подполковник В траншеях перед станцией Мекензиевы горы закрепился 1165 стрелковый полк. К 24 декабря на передовой оставлен лишь один батальон, остальные выведены в резерв и расположились 4 км южнее. «С первых дней второго штурма успешно действовали, поддерживая нашу пехоту, две стационарные батареи: зенитная 365-я и береговая 115-я (командир лейтенант Дуриков), которые находились в 500-800 м от платформы ст. Мекензиевы горы. По другой стороне в немецких войсках на совещании штаба 54-го армейского корпуса Манштейн обсуждал основной вопрос, «какие вы видите возможности для продолжения штурма? Противник большими силами по всему фронту проводит попытки контрнаступления. На фронте ослабленной 22-й пехотной дивизии, которая до этого хорошо преуспела, противник также теперь проводит сильные контратаки. Я уверен, что если контратаки про-тивника не будут иметь успеха, то, учитывая настоящее положение, дел он не сможет дальше длительное время продолжать держаться». «Я также уверен, что противник не может продолжать держаться, так как захвачена дорога на Севастополь. Кроме того, он больше не имеет никаких путей снабжения» (Э. Манштейн).
«Два ослабленных батальона 24-й пехотной дивизии на данный момент находятся на марше в районе Камышлы. Этот резерв необходим безотлагательно, так как положение в центральной части фронтов 22-й и 50-й пехотных дивизий является критическим». «Роты 16-го пехотного полка изготовились для решающего штурма. Укрепления форта зловеще высились над заграждениями из колючей проволоки и окопами, преграждавшими подступы к нему. Немцы бесшумно прокладывали себе путь через проволоку. Взлетела в воздух красная ракета. Немецкая артиллерия открыла огонь дымовыми зарядами, чтобы ослепить русских» (Восточный фронт Пауль Карель).
«Немцы столкнулись с ожесточенным, упорным сопротивлением краснофлотцев, красноармейцев. Станция Мекензиевы горы неоднократно переходила из рук в руки».

«В тот день, то есть 22 декабря, меня вызвал командир кавдивизии, штаб которой размещался у подножья нашей высоты. Батарее была поставлена задача: обстрелять скопление противника уже не методическим беспокоящим огнем, а мощным огневым налетом, истребить и рассеять его живую силу и технику. В штабе нам вручили карту, на которой были нанесены пронумерованные цели. Эта стрельба вызвала большой энтузиазм среди личного состава. Все понимали, что она ведется на поражение живых фрицев, и поэтому старались работать с наибольшей точностью, ибо это была стрельба по невидимой цели. После каждого залпа сержант Шкода приговаривал: «О це вам, чортови гитлерюги, шоб ви знали!» (Н. Воробьев).

«Фронт вплотную подошел к нам. Батарея начала подвергаться систематическому обстрелу не только из артиллерии, но и из минометов. Временами смерч огня и вихрь раскаленного металла бушевали над нашей позицией. Нельзя было поднять голову из укрытия и ходов сообщения. Всего за дни второго штурма на позицию и вокруг нее упало не менее тысячи бомб, снарядов, мин. Огонь настолько силен, что днем нельзя было раздавать пищу, подвозить воду, боезапас. Все это делалось ночью, под покровом темноты. Однако батарея не прекращала своей деятельности. Меткие залпы наших пушек продолжали громить врага».
«На другой день нам приказали открыть огонь по ущелью, идущему от Бельбекской долины. Стрельба велась таким образом, чтобы прошить огнем всю колонну. Мы в очень короткий срок выпустили по врагу 192 смертоносных снаряда. На все это ушло не более 2-х минут. Все ущелье было завалено трупами врагов и едва ли двадцати немцам удалось живыми уйти из этого ада. Спустя некоторое время командир кавалерийского полка сам прибыл на батарею. Крепко пожав мне руку, он снял с ремня свой кавалерийский клинок удивительно красивой отделки и, протягивая мне, сказал: «На, Воробьев, возьми себе на память. Дарю тебе этот клинок, как другу, земляку-кубанцу» (Н. Воробьев).
Всему личному составу за разгром вражеской колонны была объявлена благодарность.

27-го декабря немцы очередной раз атаковали Мекензиевы горы. Расстояние между противником и батареей немногим больше одного километра. За время обстрела батареи был тяжело ранен азимутальщик 3-го орудия краснофлотец Шатоха, вскоре скончавшийся. Еще три моряка получили ранения разной степени тяжести. С вражеской стороны в это же время основную тяжесть боя несла 22-я Нижнесаксонская пехотная дивизия во главе с ее отличнейшим командиром генерал-лейтенантом Вольфом: от нее же зависел успех. В боях за упорно обороняемые противником долговременные сооружения, войска несли большие потери.
«Начавшиеся сильные холода потребовали крайнего напряжения их сил. И все же в последние дни декабря бой не прекращали и в Рождество - острие наступающего клина приблизилось к форту «Сталин», взятие которого означало бы, по крайней мере, овладение господствующим над бухтой Северной наблюдательным пунктом для нашей артиллерии. Если бы мы имели свежие войска, прорыв к бухте Северной удался бы. Но, к сожалению, у нас их не было. Но можно ли было отказываться от наступления на Севастополь в такой момент, когда казалось, что достаточно только одного усилия чтобы, по крайней мере, добиться контроля над бухтой Северной?» (Э. Манштейн).
«28 декабря в 7-00 часов измотанные солдаты 22-й, 24-й пехотных дивизий сгруппировались для окончательного штурма главного района обороны крепости. В канун Нового года. И они пошли.
Все, кто побывал в этом сражении и остался жив, и по сей день вздрагивают при одном воспоминании о нем. Такого 65-й, 47-й и 16-й пехотные полки не видывали» (Пауль Карель Восточный фронт).
Командование немецких войск наращивало удары по предполагаемому участку прорыва - район дислокации 365-й зенитной батареи.

20 декабря по приказу из дивизиона две пушки 1-я сержанта Литовки, 3-я сержанта Кожемяки (без личного состава) переданы 366-й батарее, где осталось всего лишь одно орудие. Эти орудия укрепили на время форт «Ленин».
30-го декабря два крупнокалиберных снаряда почти од-новременно попадают в орудийные дворики №1 и №4. Весь расчет сержанта Литовко погибает, погибает и расчет орудия №4, хотя состав, кроме командира орудия, находился в укрытие. В живых остался только оглушенный Иван Стрельцов и его орудие с пробитым осколками стволом. Этот памятник-орудие сегодня экспонируется в дворике музея Краснознаменного Черноморского флота Российской Федерации.
«Немецкое командование подогревало своих мерзнувших завшивевших солдат, рисуя им заманчивые перспективы захвата Севастополя, обещали жарко натопленную баню, мягкие постели, богатые магазины и квартиры, веселую встречу Нового года и отпуска в Германию. Немцы остервенело рвались к городу» (Н. Воробьев).
Пленные фашисты показывали, что на форт «Сталин» они шли без шинелей с обещанием получить их после взятия форта. На смерть шли подогретые шнапсом и ложились один за другим на чужой промерзшей земле, за чужие интересы. Обнаруженные, уже поисковиками по истлевшей одежде и пуговицам было видно, что шли они одетые в свои френчи. Из восьми найденных останков немецких солдат сохранилось лишь пять личных медальонов. Вот имена захватчиков:
1.203 ПП 4 батальон Ренхольд Вент 4.07.1920 г.р. - ефрейтор, пропал без вести 31.12.41 г. под Севастополем;

2.16 ПП 2 батальон Шепер Йозеф 24.03.1913 г.р. - ефрейтор, пропал без вести 31.12.41 г. под Севастополем;

3.33 ПП 2 батальон Дик Вильгельм 1.10.1914 г.р. - унтер-офицер, пропал без вести 31.12.41 г. под Севастопо-лем;

4.16 ПП 3 батальон Грохул Станислов 17.09.1917 г.р. - оберефрейтор, пропал без вести 31.12.41 г. под Севастопо-лем;

5.22 ПП Хорсттан Гейнц 23.12.1914 г.р. - оберефрейтор, пропал без вести 1.01.42 г. под Севастополем.

Останки немецких солдат переданы объединением «Долг» немецкой гражданской организации - мертвые сраму не имут. И далее из записей в журнале боевых действий 54 армейского корпуса: «30.12.41 г боевым действиям 54-го АК препятствовал снегопад. Артиллерийская поддержка из-за ненаблюдаемых в сильном снегопаде разрывов выстрелов была еле возможной». В журнале также отмечено: « 22-я пехотная дивизия подготовилась к штурму «Бастиона» и «Максима Горького» 65-й пехотный полк усиливается подразделениями 47-го пехотного полка. Противник отвечает на огонь нашей артиллерии по «Бастиону» и тяжёлым мортирам «Максима Горького» усиленным артиллерийским огнём. После обстрела во второй половине дня западная башня «Максима Горького» снова открыла огонь. Попытка наступления русских на участках 16-го пехотного полка и на правом крыле 132 ПД отражена. Наблюдается постоянное усиление противника на фронте 132-й пехотной дивизии. Поэтому эта дивизия не может продвинуться в район «дома лесничего».
В связи с возросшим сопротивлением советской обороны противник вынужден свои «успехи» связывать с морозом, снегом, упоминать про безнадёжность усилий. В конце концов, приходится констатировать, что: «Положение больше не является особо перспективным. Особенно трудные боевые условия изза погоды. Командование армии настаивает на высвобождении сил с Севастопольского фронта. Командующий требует от командования 11-й армии, чтобы 31.12.41 года была произведена ещё одна попытка достигнуть Северной бухты».
Трудно, бесконечно трудно сдерживать натиск фашистов, атака за атакой накатывающих, при поддержке 5 штурмовых орудий (калибр 7.5 см) 197-й роты, на позицию зенитной батареи (дивизион - 18 орудий 197-й).
«Краснофлотцы зенитной батареи раньше не умели воевать в полевых условиях. Они неплохо били по вражеским самолётам, громили на дальних подступах скопления фашистских войск вне зрительной видимости батареи, а теперь пришлось схватиться с фашистами грудь с грудью, да ещё когда на одного нашего бойца приходилось по два десятка немцев». «Сержант Шкода так умело расставлял своих стрелков, так быстро переползал с ними из одного сектора обороны в другой, что куда бы ни сунулся враг, всюду он встречал мощный огонь автоматического оружия Шкоды и его бойцов.

http://www.grafskaya.com/article.php?id=866

[Sevdig]

То, что находят останки воинов и перезахаранивают - дело благое, но если бы еще научились убирать следы своей деятельности...
Страшно представить, что думают ветераны и пришедшие отдать память павшим воинам.

[starcom]

Поисковики просят захоронить останки защитников Севастополя

Каждый год бойцы севастопольского объединения поисковых отрядов «Долг» поднимают десятки, а то и сотни, останков советских воинов, павших при обороне Севастополя в период 1041-1942 годов. Вот уже 65 лет прошло с начала легендарной обороны, но в лесах и полях ветры и дожди вымывают кости воинов, павших на боевых позициях на подступах к городу. Поисковики исправно выполняют свой гражданский долг по велению души. И вправе рассчитывать, что и государство выполнит свой долг. Еще 130 останков, обнаруженных за последний год, хранятся в частном гараже в полиэтиленовых мешках.
31 воин обнаружен на зенитной батарее Воробьева и Пьянзина на Мекензивых горах. На месте батареи есть обелиск и братская могила. Батарейцев можно было бы похоронить здесь же.
Поисковики сделали все зависящее от них для того, что бы такая церемония состоялась. Требуется четко определить сроки и найти 800 гривен на три гроба и подвоз автобусами ветеранов из города на батарею. Еще сотня останков ждет своей очереди для захоронения в поселке Дергачи на, так называемом, кладбище Горпищенко. Есть обоснованная смета расходов в 10 тысяч гривен. Но нет самих денег. Первый заместитель председателя объединения «Долг» генерал-майор Виктор Субботин считает, что захоронение воинов – долг государства, а не общественной организации. Однако и по сей день сроки захоронения и источники финансирования не согласованы городской государственной администрацией. Из-за отсутствия такого согласования прах защитников города не может быть с воинскими почестями предан севастопольской земле. Виктор Субботин обратился за помощью к народному депутату Украины Ивану Вернидубову и нашел у него понимание важности проведения акции по захоронению павших воинов, но этого определенно мало.
http://www.grafskaya.com/news.php#1194


ПОДУМАТЬ ТОЛЬКО, В ЛЕСАХ И ПОЛЯХ ВЕТРЫ ВЫДУВАЮТ, ДОЖДИ ВЫМЫВАЮТ...
А Я ДУМАЛ ЧТО МАРОДЕРЫ ВЫКОВЫРИВАЮТ.

ТАМ КСТАТИ ПО ССЫЛКЕ ЕСТЬ ФОТО РАБОТ НА 365 БАТАРЕЕ

[Савилов В.Н.]

Косвенно, но относится к форту "Сталин"...

Неизвестные герои....

В истории 22-й немецкой пехотной дивизии есть такие строки:

[fiatik]

А, что статья 298 УК уже не действует? Нищення, руйнування чи псування пам'яток iсторii або культури.

[Sevdig]

Да, подонки памятник осквернили - украли оттуда ограждение из корабельных цепей. Удивительно, что таблички с могил не поскручивали...
Саму батарею, как я слышал, наш Севастопольский "Должок" копал. Копают они на уровне мародеров - выгребают все что их интересует, а остальное по всей округе раскидывают. Обрушенный взрывом участок батареи они по всей видимости экскаватором копали.

[Michael74..]

На днях был на 365 зенитной батарее. Глазам предстала картина полного разрушения. Раскурочено все, ямы по 2 метра в глубину, по моему немцам не удалось в 42- ом ненести больший урон чем господам копателям. Интересно ктопроводил там раскопки мородеры или какой нибуть "Долг" или "Шмолг" ? Если это делали они, то на фига вообще все это нужно если после их поисковой работы местность выглядит как после ядерного взрыва.